Скверный слух

Кирилл Харатьян, Ведомости.Пятница

Чего у нас еще в России осталось нереформированного? А вот, пожалуйста: система музыкального образования. Музыкальные школы, просто говоря. Огромная сеть образовательных учреждений, не относящихся к Министерству образования. Система воспитания музыкальных навыков, основанная знаменитыми сестрами Гнесиными (в особенности Еленой Фабиановной) еще в позапрошлом веке, благополучно пережившая кровавых безбожников и — удивительно — не пошатнувшаяся от того, что из нее вышла всякая там диссидентствующая интеллигенция. Музыка и музыка — чего тут плохого? Разве что балалайки добавились и царь любой свадьбы — баян.

Ничего практически не изменилось и с наступлением новой российской независимости. Стали жить музыкальные школы еще более бедно, но, поскольку дело все равно держалось главным образом на почти религиозном отношении, лучшие кадры остались. «Жизнь, отданная музыке и детям» — именно в таком, конечно, порядке. Гигантская музыкальная и просто эрудиция, тысячи учеников по всему свету, уважение (или зависть) коллег и знакомых — и два костюма на всю жизнь, и бутерброд с ужасной колбасой под чай из термоса в качестве обеда. Знаю таких педагогов.

Теперь что же? А хватит. Бюджет у нас, масштабные, значит, задачи, поважнее музыкального воспитания и энтузиастов-преподавателей. Баха всякого с Бетховеном.

И будет сделано вот что. Из нынешнего количества музыкальных школ в культурном обороте останется примерно шестая часть. Для Москвы, скажем, из 120 — 20. И учиться в этих оставшихся школах будут только музыкально перспективные дети. Оставшиеся музыкальные школы будут переведены или в разряд филиалов, или в разряд просто кружков. И проходить они будут, по всей видимости, по ведомству Министерства образования, то есть подчиняться учителя скрипки и даже баяна начнут директорам обычных школ.

Много ему дела до баяна, директору. В Москве еще, может, он на этом как-то придумает заработать, а где-нибудь в глубокой провинции?

Я думаю, тут еще будет интересный вопрос с помещениями. Музыкальным-то школам подавай обычно какую-нибудь хорошую недвижимость, со множеством кабинетов да со звукоизоляцией; ну для шестой части нынешних школ все это останется. А остальное перейдет в ведение новых хозяев, и нельзя не предположить, что заниматься фортепиано, скажем, будет сочтено выгодным и удобным в тех же общеобразовательных школах — для экономии. Просто в класс биологии, к скелету, туда, в уголок, еще рояль поставят. Что от него останется, от этого рояля, что на нем будут исполнять общеобразовательные ученики — вопрос, скажем так, технический.

Ну хорошо, прощай, старый рояль. Не в нем же дело! Подавляющее большинство учеников музыкальных школ в музыканты не стремятся — это родители, и я в их числе, хотели бы привить им разные навыки. Учеба музыке воспитывает — в нынешней старорежимной традиции — определенную регулярность, умение ежедневно работать, умение слушать себя и исправлять самому свои ошибки; да чисто с физиологической точки зрения мелкая моторика очень улучшает производительность головного мозга.

Теперь все это станет уделом избранных, а для прочих, для черни и плебса, останется или суррогат — потому что не верю я в настоящую кропотливую музыкальную работу вне специального учебного заведения, — или те же музыкальные школы, но частные, то есть за большие деньги.

Хочется, конечно, чтобы вся эта реформа оказалась слухом. Скверным музыкальным слухом.